|
Акт 2.Сцена 5. Перед боем |
|
Тезей один. Тезей: - Куда я попал, Отче? Ты звал меня на смерть – и я это понял, и ты дал мне ночь любви, чтобы мне невмоготу было умирать. Спасибо. Но куда я попал? Свихнусь, прежде чем пойму. Мне все время кажется, что я в театре, и даже угадываю роспись по голосам: крашеные мальчики играют женщин, женщины – воинов, воины - купцов, купцы играют на разнице ставок на жертв бычьей пляски. Я стащу их с котурнов, я скину маски – но кто под ними? И только она одна – настоящая. И только мы вдвоем здесь – пока что живые. Она зажимала мне рот ладонью, когда я вспоминал о смерти; между любовных клятв она шептала мне об уязвимых точках на человеческом теле так, словно в самом деле ходила в ближний бой с кинжалом в руках… Она поила яростью свою страсть, и задыхалась, и кричала, как птица. Она любила – как будто приносила дань своей ненависти. Но любила она меня или только ненавидела его? Это дурной вопрос, да, папа? Далекий шелест волны. Тезей: - Ну вот и я о том. Самое смешное, я не знаю, что спросить, чтобы ты ответил. О большом, что больше жизни, спросить… - значит сломаться. О прочем – это все мелочь, это я и сам знаю. Получается, можно с тобой не говорить, а просто знать, что ты есть. Шелест волн. Тезей: - Это все равно, что говорить с тобой – ведь ты же внутри меня. Вот у этой головы внутри (кладет руки на виски) болишь, болишь, болишь… вот в этом теле живешь. В божьих сыновьях – шесть локтей росту, и они еще с детства осиянны… а во мне было – четыре с половиной… до жертвы. Жертва прибавляет рост, но укорачивает земные сроки. Живи быстро, умри со славой… Шелест волн. Тезей: - Что, не так? Ну, я точно не помню. Последние книги, что я читал – они были о Минотавре. И последние мысли были – о Минотавре. Вот уже сутки я думаю о нем непрерывно. Глупо спрашивать, убьет он меня или нет – я все равно уже как бы умер. Теперь смерть не страшна. Будет борьба за жизнь, и надо найти сына этого мастера, и увести оттуда своих людей; и из того, что она рассказала о нем ночью – непонятно, как может быть человек так мерзок, даже если он – Минотавр… но вот это и настораживает. Слишком много причин, чтобы убить его. Это не жертва. И слишком легко погибнуть, защищая детей и женщин. Это тоже не жертва. Тогда – что, отец? Шум моря. Тезей (опуская голову на руки): - Как бы я хотел, чтоб сегодня у тебя было получше с произношением! Непонятно, непонятно, все еще непонятно… Я только чувствую, какая здесь гневная земля, как ты сердишься – сквозь нее, где-то глубоко под Критом… совсем так, как я болел в детстве, когда ты двигал землю. Я всегда чувствовал, когда ты ударишь. Я счел это тогда отметиной родства, знаком твоим, и было уже поздно становиться сыном царю Эгею. Поэтому я и пришел сюда – потому что ты захотел. А цвет возвратных парусов – что для меня такое?... Но ты гневаешься. На кого, папа?! Шум моря. Тезей: - На меня? Шум моря. Тезей: - На него?! Шум моря. Тезей: - Но ты не оставишь меня, ведь правда? Ты ведь меня не оставишь?! Пауза. Входит Дедал. В руках у него –
нож и моток веревки. Он протягивает их Тезею. Тишина.
|