Гильденстерну – в Оренбург

Есть луна – нет луны – есть луна – нет луны… (С) Розенкранц

Пишу на север, в зимнюю пургу,

Покуда тьма стоит у изголовья,

И свет фонарный пляшет на снегу,

Вечерний брат бессилья и бессловья,

Покуда ночь переползает в день,

Переступая детские кошмары,

Но лица дня – какое ни надень –

Держать фасон неискренни и стары,

Висит луна – воловий желтый глаз,

Как та любовь, что в руки не далась.

Пишу на север, милый Гильденстерн.

Покуда поезд лижет с рельсов иней,

Гнездишься в верхнем ярусе, навер-

но, спишь и едешь, спишь и едешь, и не

Подозреваешь речь мою вдали.

Даст Бог, мы будем вместе в дворничатах,

Там, на краю, на стогнах той земли,

Что носят первородный отпечаток

Руки Творца, и потому пусты –

Кусты, овраги, дворники, кусты.

А впереди – карьера из карьер:

Железный лом, не по размеру ватник,

Каре двора, как соляной карьер,

И голод слов – пока еще жива в них

Твоя потребность, алчная весьма,

Уж не любви – так с Богом переклички.

Но всходит в сердце матерно весна

И ставит препинанья и кавычки,

И возведя двенадцать этажей,

Зовет жильцов распахнутой душе.

Аминь. В душе не вытравишь пустот,

Как, впрочем, не заделаешь пробоин.

Да, очень жаль, что этот был не тот,

И был таков, что поневоле воин

На этом поле ты, что в пору выть

На спелую луну в окне вагонном.

О сердце, сердце трепетное, выдь

И свежую любовь поставь на кон нам…

Но – блеклый круг на черном, плеск колес,

И жизнь уже немыслима до слез.

Жди на побывку, питерский гаврош,

Приберегай лопату запасную.

Метаморфозы, приводящей в дрожь

Столичную красотку записную,

Не устрашусь. Любовь штормит и лжет

Метелью в трубах сердца водосточных,

Покуда лунный яд сочится, желт,

И Бог молчит, и нелюдим подстрочник –

И замерзать не больно, а смешно.

Жизнь убывает, снег летит в окно.

22.11.04

[ Вира ] [ О чем это я ] [ Майна ]